Современная швейцарская новелла - Страница 19

К оглавлению

19

Корина Бий

© 1974 Éditions Bertil Galland, Lausanne

ГОРОДОК У МОРЯ
Перевод с французского Н. Кулиш

Она сидит, зажав в горсть мелкие желтые камешки, вода покрывает ей ноги выше колен. Неподалеку прямо на песке загорает подруга, скучающая и недовольная. Наверно, потому, что не может сегодня купаться.

— Как мне нравится этот цвет! — говорит Маг. — Вон рыбы плавают, пойди посмотри, тут неглубоко. Одна рыба совсем прозрачная, с двумя черными полосками. А вот… о! я вижу еще одну рыбу в выемке скалы. Какая смешная! У нее как будто крылья справа и слева от головы, на теле полосатая тельняшка, нижняя челюсть выпирает… Но ей, по-моему, трудно плавать. Может быть, она ранена? Нет, вряд ли.

Подруга ничего не отвечает. Последний раз отдыхаю с ней… — думает Маг. — Хорошо хоть сегодня вечером или завтра утром приедет знакомая супружеская пара. Им дали наш адрес в туристском бюро. Ведь мы же приехали сюда из Городка у моря.

Подруга поднялась на вершину скалы.

Надеюсь, она сейчас повеселеет. Да, мы приехали издалека, мы побывали в знаменитом Городке. Оставаться там мы не могли, слишком уродливо и грязно там было. Огромная помойка — вот что такое этот Городок! До сих пор у нас о нем не было ни малейшего представления. Мы пытались его вообразить, но никакого образа не возникало. Фотографии не помогали. На фотографиях изображен был только храм-крепость, стоящий среди песков. И как это фотографы ухитряются скрыть уродство, царящее кругом? Ни одного дерева. Терпеть не могу пейзаж без деревьев.

Мы сняли хижину, настоящую хижину гардиана с веерообразной тростниковой крышей, на стене известью был выведен маленький белый крест; там даже был камин с чугунными щипцами и кочергой, а на окнах сетки от москитов. Мы жили у самого моря, но не видели его! С восточной стороны было видно только стройку: гостиница «Белая Грива». Напротив дома лежали каменные глыбы, а прямо перед ним был пустырь, заросший выжженной солнцем травой, где ветер гонял обрывки жирной бумаги, испачканные салфетки… В отдалении, но очень на виду стояла маленькая уборная с висящей на одной петле дверью. Старый кувшин был пуст, и Маг пошла за водой. Она сказала:

— Я разочарована.

Она провела по столу влажной тряпкой, и тряпка сразу стала черной, а когда она приподняла одеяло, ее чуть не стошнило. Подруга пошла в душевую.

— Это просто кран под потолком и тазик! А тазик надо потом идти выливать на улицу…

Она была вне себя.

— Пойдем поглядим на Средиземное море, — предложила Маг.

Они перебрались через каменные глыбы и пошли по мелкому, как пыль, песку, огибая кучи мусора и битой посуды, стараясь не запутаться в палаточных веревках — на берегу было полным-полно туристов. И вот наконец очутились у моря.

Подруга отважно кинулась в воду. Маг была не столь отважна и только смочила ноги. А подруга уже плыла обратно среди размокших обрывков газет, качавшихся на волнах.

— Ох, какая гадость! — И вылезла из этой грязищи.

Они пошли вдоль мутных прибрежных вод, и прогулка оказалась еще хуже купания. На пляже, по всей его многокилометровой длине, все оставляли «сувениры»: лошади и собаки, дети и взрослые — попадались кучки всевозможных цветов и форм.

— Идем назад, надо удирать отсюда.

Знакомая супружеская пара была того же мнения. «Хижина гардиана» в августе стоила тысячу шестьсот франков в месяц. Они добились, чтоб им вернули задаток, и на следующее утро послали детей за такси. Но во всем Городке не нашлось ни единого такси, а в ближайшем городе в этот воскресный день была коррида. Пришлось ждать, пока не кончился праздник.

А здесь все так прекрасно, море зеленое и синее, и можно разглядеть дно. Здесь — поросшие соснами холмы, чистый песок, а пляжей и бухточек столько, что каждый может выбрать себе по вкусу. Здесь дует свежий ветерок. Им удалось снять комнату в поселке, у здешней жительницы. Дом с натертыми полами, куда не доносится ни малейшего шума, в саду растет мирабель, у них в комнате — две просторные кровати с резными завитушками, два зеркальных шкафа и комод с зеркалом.

— Что за чудачка эта вдова с ее зеркалами.

— Она говорит, что это была ее супружеская спальня, после смерти мужа она здесь больше не ночевала и сдает эту комнату без патента. Нам надо быть очень аккуратными…

А подруга не слишком аккуратна.


Здесь — самая чистая и прозрачная вода, какая только бывает на свете, у нее вкус водорослей и соли, без всякой примеси, а сосны спускаются по утесам к песку, накрывая вас волной аромата; а в скалах попадаются ступеньки, невысокие стены из красных камней и даже галереи, прорытые морем. Того, кто бродит по берегу, часто подстерегают неожиданности, даже опасности, но обе мы гибкие и сильные…

Правда, тут валяются какие-то ржавые канистры из-под бензина, но та, что возле нас, застряла между камнями и постукивает, словно тамтам, негромко и ритмично. Вот еще белая пластиковая крышка, она качается на волнах и похожа на облатку для причастия. Да, скорее на облатку, чем на пластиковую крышку. Здесь все другое.

Подруга совсем не бережется от солнца, не надевает шляпу, не пользуется кремом. И Маг боится за нее. «Она такая неосторожная…» Но Маг ничего не говорит: подруга сердится, когда ей дают советы.

Сама Маг бережется от солнца, прикрывает плечи и грудь; и все же, увы, сознает, что некрасива; здорова, но некрасива, а вот подруга очень хороша собой.

Когда они ехали сюда, мужчины в поезде — это были малорослые солдатики с большими черными глазами — смотрели только на подругу, и как смотрели. Будто пожирали ее взглядом своих больших черных глаз. А ее, Маг, мужчины никогда не будут пожирать взглядом. Их глаза просто не видят ее, или почти не видят. И все же она неплохо себя чувствовала в этом поезде, после того как им удалось покинуть те ужасные края, сбежать из Городка. Здешние люди ей нравились, в каждом из них было что-то привлекательное, в то время как там даже элегантные красивые люди были ей несимпатичны. Ей показалась симпатичной только одна старая женщина, одна очень старая дама. Да, это была настоящая дама, хоть она и походила на цыганку в своих огромных серьгах и черном кружевном платье.

19