Современная швейцарская новелла - Страница 16

И он стал ругать людей на вокзале. Он кричал им вслед:

— Вот идиоты, совсем беспамятные! Вы будете проезжать Хегендорф!

Он считал, что таким образом он портит людям удовольствие от предстоящей поездки.

Он кричал:

— Вы, кретин, вы же уже вчера ездили!

А когда в ответ на его выкрики люди стали смеяться, он принялся стаскивать их с подножек вагонов и заклинал не ездить на поезде.

— Я же все могу вам объяснить, и ехать вам не надо будет, — кричал он. — Вы проедете Хегендорф в четырнадцать двадцать семь. Я вам говорю это точно, сами увидите. Вы напрасно потратите деньги, в расписании же указано все!

Он начал даже распускать руки.

— Кто не хочет слушать, должен почувствовать мою правоту, — орал он.

В ответ на это начальник станции вынужден был заметить ему, что если он не перестанет хулиганить, то он, начальник, вынужден будет запретить ему появляться на вокзале. И вот тут-то наш герой испугался. Ведь без вокзала он жить не мог. И он больше не произнес ни слова, целый день просидел на скамейке, смотрел, как приходят и отходят поезда. И только иногда бормотал какие-то цифры, смотрел вслед людям, он не понимал их.

На этом наша история, собственно, могла бы и закончиться.

Но спустя много лет на станции открыли справочное бюро.

В окошке сидел железнодорожник в форменной одежде и мог ответить на все вопросы о поездах. Человек с хорошей памятью этому не поверил. Он каждый день подходил к новому справочному бюро и задавал какой-нибудь очень сложный вопрос, чтобы проверить правильность ответа.

Он спрашивал:

— Какой поезд приходит в Любек летом по воскресным дням в шестнадцать двадцать четыре?

Служащий в окне открывал книгу и называл ему номер поезда.

Затем следовал второй вопрос:

— Когда я буду в Москве, если выеду отсюда поездом, который отправляется в шесть часов пятьдесят девять минут?

И на этот вопрос следовал правильный ответ.

Тогда человек с хорошей памятью отправился домой, сжег все свои расписания и забыл все, что знал.

Однако на следующий день он спросил служащего справочного бюро:

— Сколько ступенек на привокзальной лестнице?

И служащий был вынужден ответить, что не знает.

После чего наш герой помчался по вокзалу, прыгая от радости и крича во все горло:

— Он этого не знает! Он этого не знает!

И он направился к лестнице, сосчитал все ступеньки и отложил их число в памяти, которая теперь была свободна от расписания движения поездов.

Больше его на вокзале не видели. Теперь он ходил по городу, обходил каждый дом, считал ступеньки на лестницах и запоминал их количество. И теперь его память хранила такие сведения, которые не значились ни в одном справочнике мира. Когда были обсчитаны все лестницы в городе, он пошел на вокзал, подошел к кассе, купил билет и впервые в жизни сел в поезд, чтобы поехать в другой город и пересчитать там все ступени, а затем отправиться дальше, чтобы сосчитать ступени на лестницах во всех городах. Тогда он будет знать то, чего не знает никто, и ни один служащий ни за что не отыщет этого в справочнике.

ПОКЛОН ОТ ЙОДОКА

Про дядюшку Йодока я не знаю ничего, кроме того, что он приходился дядей моему дедушке. Я не знаю, как он выглядел, не знаю, где он жил и чем занимался.

Я знаю только его имя: Йодок.

Я не знаю больше ни одного человека с таким именем.

Свои рассказы дедушка обычно начинал словами: «Когда еще был жив дядя Йодок…» Или: «Когда я приходил к дяде Йодоку…» Или: «Когда дядя Йодок мне подарил губную гармошку…»

Однако о самом дядюшке Йодоке он никогда не рассказывал. Он говорил всегда лишь о «времени, когда еще жив был Йодок, о поездке к Йодоку и о губной гармошке, подаренной Йодоком».

А когда его спрашивали, кто же такой был этот дядюшка Йодок, он отвечал: «Умная голова».

Во всяком случае, бабушка такого дядю не знала, а отец, когда слышал это имя, смеялся. И дедушка злился, когда отец смеялся. Тогда на помощь приходила бабушка и говорила: «Да-да, Йодок». И дедушка переставал злиться и улыбался.

Долгое время я считал, что дядюшка Йодок был лесником, так как однажды, когда я сказал дедушке, что хочу стать лесником, он ответил: «Дядя Йодок был бы рад этому».

Когда же я захотел стать машинистом, он сказал то же самое. Он говорил это даже тогда, когда я никем не хотел быть.

Дедушка всегда говорил: «Дядя Йодок был бы рад этому».

Но дедушка был обманщиком. Правда, я его любил, но за свою долгую жизнь он стал обманщиком.

Он часто подходил к телефону, снимал трубку, набирал номер и говорил: «Здравствуй, дядя Йодок. Как дела, дядя Йодок? Нет, дядя Йодок, нет, нет. Правильно, дядя Йодок».

И мы все знали, что при этом он нажимал на рычаг и говорил в пространство. Он просто делал вид, что разговаривает.

И бабушка это тоже знала, но все равно кричала ему: «Хватит разговаривать так долго. У тебя что, денег много?»

И дедушка говорил в трубку: «Ну пока, дядя Йодок».

Он подходил к нам и передавал поклон от Йодока.

Раньше он всегда говорил: «Когда еще был жив дядя Йодок…» Потом же мы стали слышать от него другое: «Нужно съездить к нашему дяде Йодоку…» Или: «Дядя Йодок обязательно приедет к нам».

При этом он хлопал себя по колену. Однако это никогда никого ни в чем не убеждало. Он это чувствовал, затихал и на короткое время оставлял дядюшку Йодока в покое.

Мы с облегчением вздыхали.

А затем все начиналось сначала.

«Звонил Йодок».

«Йодок всегда говорил».

«Йодок тоже так считает».