Современная швейцарская новелла - Страница 22

— Если вы этим так увлекаетесь, — сухо добавила она.

Наконец приехала знакомая супружеская пара, но без детей — они потерялись на фестивале поп-музыки. Прошло уже три дня. И родители начали волноваться. Они передавали объявления по радио, но безуспешно. Полиции ничего не было известно. Сами они не смогли сообщить о себе подругам потому, что у здешнего туристского бюро есть все адреса, но нет телефонов…

— Ну и местечко! — повторяли они. Однако они тоже были счастливы, что снова видят деревья.

Ужинали все вместе в маленьком ресторанчике.

Хозяин, когда-то служивший в Иностранном легионе, обратился к подруге с тяжеловесными комплиментами — сегодня вечером она опять в длинном платье и громко хохочет, отвечая ему.

Все по-прежнему, никаких новостей о пропавших детях. Мимо проезжает большой красный автомобиль с огромной бочкой и завывающей сиреной, и Маг становится не по себе.

— Ты видела? Это несчастный случай?

— Пожар… Если красное — это значит огонь. Опять где-нибудь лес горит.

Но назавтра они увидели белый автомобиль с красным крестом. Полицейские в касках остановили движение, делали замеры и ставили отметки на асфальте. Возле них стоял очень бледный молодой человек с забинтованной головой. Лицо, впрочем, незнакомое.

— Наши друзья купили спальные мешки и ночуют в кемпинге, прямо на земле — сейчас ведь нигде нельзя устроиться, все переполнено.

— Интересно все-таки, куда подевались их детишки!

Подругу это не слишком занимает. Вот уже два дня, как у нее завелся поклонник: он отыскивает ее на пляже, усаживается рядом и молча созерцает. Он идет сзади на порядочном расстоянии, когда она возвращается в поселок или идет в бар за бутылкой лимонада. Он сухощав, породист, его длинные волосы слегка вьются на концах. Сегодня на нем ожерелье из металлических кружков, покрытых эмалью и нанизанных на кожаный шнурок. Его взгляд порой становится пугливым, как у не в меру чувствительного подростка, и он еще не решился заговорить с подругой Маг.

А у Маг нет никого, никого, потому что нахальный мальчишка, торгующий открытками на улице, который иногда кричит ей: «Добрый вечер, мадемуазель!» — это, конечно, никто. И еще одна детская мордашка — продавец курортных товаров, правда, мордашка симпатичная. «Но я же не уродка… хоть у меня и широкие бедра. А в сущности, нужен ли мне кто-нибудь? С меня достаточно и моря».

Она качается в теплой волне прибоя, ладони едва касаются прибрежной гальки, тело восхитительно невесомое. Она отдается движению волн, как та рыбка, которую они видели в первый день, маленькое чудовище скал. Ей все безразлично, она довольна. Вдобавок у нее на голове сидит цикада и поет.

«А я никого не жду, не жду. А мне на все, на все наплевать, наплевать, я слушаю

море
цикаду
песок…

я вдыхаю соленый воздух, водяную пыль, запах сосны и скал. Бесконечная радость жизни есть у меня. Она не зависит ни от обстоятельств, ни от случая, она исходит от меня самой. Может быть, потому, что мне очень мало надо, а может быть, еще и потому, что…»

Так философствует Маг. А вечером, на террасе ресторанчика, легионер с отекшими глазами говорит неуклюжие любезности и ей тоже, и она пьет красное или розовое вино, которое он без спросу ставит на стол.

— Интересно, как он умеет любить? — шепчет ей на ухо подруга.

«Какое утро сегодня, видно, надвигается буря, вода темная и гулко шумит, и я плыву против ветра, левую щеку обдает мелкими брызгами. Волна то и дело норовит украсть у меня белье, туфли». Подруги здесь нет. Маг не знает, куда она ушла со своим новым другом. Они наконец познакомились, он обнимает ее за талию, целует в губы. «Такие молодые люди поначалу могут быть робкими, но они всегда настойчивы, не теряют надежды — это настоящие охотники». А ведь ей говорили: «Смотри, тут полно репатриантов из Алжира».

Она опять бросилась в воду, опять вышла на берег, и как раз в эту минуту вода выбросила на песок ветку пальмы. Уже почерневшую, увядшую. Маг подбирает ее, кладет на край скалы, чуть выступающий над водой. Но смотреть на эту ветку неприятно. Когда она лежит вот так, то наводит на мысль о могиле — могиле на берегу моря. Маг опечалена, но надеется, что это не предвещает, будто дети их знакомых умерли.

Настал пятый день поисков. Утром Маг заходила в комиссариат, но там о детях по-прежнему ничего не знали. А вечером она увидела, что навстречу ей идут знакомые в ковбойских шляпах — черной и цвета хаки! Подбородок у обоих обтянут шляпной резинкой, губы закушены, лицо окаменело от гнева. Какой контраст являли эти физиономии с шутовскими крылатыми шляпами! Маг не могла удержаться от улыбки. И тут на противоположной стороне улицы она увидела две знакомые фигуры: брат и сестра выходили из автобуса, таща за собой огромную гитару.

— Вот они! — крикнула Маг их родителям.

Те не обернулись. Они не желали видеть детей, не хотели с ними говорить, они были в бешенстве. Маг стала умолять их выслушать детей. Ведь брат и сестра наконец нашлись.

— Ну нет! Они посылают нас к черту, а мы их должны благодарить?! — сказал отец.

— Что же с вами случилось? — спросила мать.

Ничего не случилось. Оба вернулись веселые и счастливые — старшая сестра была в черной юбке, маленькие груди обтянуты белой шелковой шалью с длинной бахромой, на смуглой коже — индийское ожерелье с чеканным серебряным сердечком, как дар по обету в церкви, веки подсинены; Маг никогда еще не видела ее такой — она вся светилась. Брат положил гитару и свернутый махровый коврик посреди тротуара; он не загорел, лицо его затеняют рыжие кудри, а над пухлыми губами топорщатся белые волоски.