Современная швейцарская новелла - Страница 23

— Ох, до чего же вы красивые! — повторяла Маг.

Они все еще не могли опомниться. Они долго шагали по пыльным дорогам, спали под грохот прибоя на пляжах среди хиппи, слышали, как грезят вслух курильщики марихуаны, а в глазах у них отражались краски зари. Как-то ночью девушка закричала и проснулась: на них катила огромная волна, но это был только дурной сон. Да, они участвовали в двух фестивалях поп-музыки и будут помнить это всю жизнь.

— А сколько там на десять человек приходится курильщиков марихуаны? — спросила Маг.

— Там ее курят все без исключения, — спокойно отвечал юноша.

Сам он курил только «Голуаз». Бывший легионер подобрал гитару и положил ее на стул.

На ужин подруги купили себе арбуз, тяжелый, как пушечное ядро, и положили в тени, под скалой. Когда Маг смотрит на него, он чем-то напоминает ей череп. Но это так, пустяки. На самом деле она все полнее отдается упоительному, бездумному существованию, все больше сливается с морем, светом, песком, мелкой морской галькой, и чувствует, как все они любят ее — море, свет, песок, морская галька. Да, она сплавлена с ними, растворена в них, влюблена в них и глубоко равнодушна ко всему остальному.

Она погружается в могучую, но такую нежную стихию, обследует извивы морского дна, кусты водорослей, россыпи белых камешков. Подруга мечтает о своем возлюбленном, уходит с ним гулять, или же они оба устраиваются, словно в кресле, на двух торчащих над морем обломках скалы.

Оставшись в одиночестве, Маг может шумно вгрызаться в сочные арбузные ломти, и чем громче она чавкает, тем ей приятнее: ведь ее никто не может услышать. Знакомые вместе с детьми укрылись в тени крохотной бухточки. Все они перегрелись на солнце, у девушки, еще вчера такой красивой, раздуло губы, и купаться ей было запрещено.

— Не забывай, море тут грязное! — наставлял сына отец.

Они уже заскучали здесь и поговаривали о поездке по ближайшим городам. «Мы хотим провести отпуск культурно», — говорила мать.

Маг выплюнула на песок мелкие темно-коричневые семечки и подумала о конкурсе «кто дальше плюнет». Вот странная идея! Она уже съела половину арбуза и глядит на бескрайнюю сияющую синеву, сейчас совсем безлюдную… В полуденном краю настал полдень. Только одинокий парус склонился над горизонтом, только мелкие камешки пышут жаром… Никаких отбросов, никаких зловонных испарений. До чего же хорошо здесь — кажется, никогда в жизни ей не было так хорошо.

А вечером, когда она улеглась в просторную ореховую кровать между двумя зеркальными шкафами, отражавшимися друг в друге, она ощутила глубочайший мир в душе. «Вечный покой…» — прошептала она, и эти слова ей понравились. Она снова оглядела супружескую спальню, все эти лепные завитушки в стиле рококо, охапки тростника и гирлянды роз, мраморный камин, на который хозяйка поставила вазочку с мирабелью, и монументальный туалетный стол с зеркалом в форме арфы и восемью ящиками с позолоченными ручками. Семейные фотографии были убраны. Впрочем, на стенах кое-что осталось — портреты внуков, портрет новобрачных. Он в черном, она в белом (Маг не суждено принять участие в этом странном таинстве: брак), муж уже тогда выглядел старым, неудивительно, что он умер раньше жены! Может быть, именно поэтому в комнате столько зеркал? Или же дело в том, что одно время у мелких буржуа зеркальный шкаф считался признаком богатства, респектабельности. Наверно, хозяйка унаследовала все эти шкафы от родственников. А вот ночной столик здесь только один, на высоких гнутых ножках, и на нем ваза — опять-таки в стиле рококо! Как замечательно жить в такой комнате, и притом в августе.

Подруга ушла и вернется поздно.

Маг сразу заснула.

Глубокой ночью Маг услышала, как подруга входит в комнату.

— Зажги свет, я не сплю, — сказала она. И снова погрузилась в сон. Но на рассвете она проснулась в необъяснимой тревоге. Обернулась и поглядела: в комнате — никого! Вторая кровать застелена аккуратно, без единой складочки. «Это ее дело, меня это не касается». Все же Маг встала и спустилась вниз.

Госпожа Мирабель сидела в кухне и встретила ее в штыки.

— Я не сомкнула глаз с трех часов ночи. Знаете, я очень чутко сплю. Ваша подруга заходила за шалью и плохо прикрыла дверь, а мистраль ее распахнул. Подумайте: глубокая ночь, а дверь распахнута настежь! Какому-нибудь вору ничего не стоило зайти… После этого я больше вас не удерживаю.

— Хорошо, — ответила Маг, — я схожу за ней, и мы соберем вещи.

Но где ее искать? Маг прошла весь поселок, поднялась на холмы, но это было все равно что искать иголку в стоге сена. Тогда она направилась к морю. Солнце едва поднялось над пляжами, было прохладно, необыкновенно чисто и тихо. Маг повстречались лишь три рыболова. «Может быть, она махнула на все рукой и пошла ночевать в кемпинг?» Знакомых Маг нашла в домике садовника, девушка лежала на матраце, и жар у нее усиливался. Нет, они никого не видали.

Маг вернулась в поселок, прошла мимо бистро и там в полутьме разглядела подругу. Грудь у нее была увешана эмалевыми ожерельями на кожаных шнурках. Она пила кофе со своим юным возлюбленным.

— Ну, все пропало! Хорошо ты постаралась! Хозяйка нас выгоняет… — налетела на нее Маг.

— Меня это не волнует. Куплю спальный мешок и пойду спать к нему.

— А я уеду!

Разговор был недолгим: «В жизни больше не поеду с тобой!» — «Вот и хорошо!» Потом еще хуже — наступило угрюмое молчание.

Когда они шли с чемоданами через маленькую площадь, Маг заметила, что молодой человек сидит в полном отчаянии, закрыв лицо руками. Ей стало его жаль. Наверно, он подумал, что подруги уезжают вдвоем.